Как нам сохранить Двинскую тайгу?

В связи с призывами Гринпис к нашей системе (FSС), а также к системе PEFC прекратить сертификацию компаний, которые ответственны за вырубку малонарушенных лесов, считаю нужным пояснить позицию FSC России по этому вопросу.

Мы полностью разделяем мнение Гринпис, что малонарушенные леса имеют высочайшую ценность, и их необходимо сохранять для будущих поколений. Хотя бы потому, что коммерческая ценность древесины в таких лесах намного ниже, чем ценность их экосистемных функций, таких как сохранение климата, биоразнообразия и водного режима лесов. К сожалению, большинство малонарушенных лесов в РФ не имеют какого-либо природоохранного статуса, и механизмом их сохранения на данный момент выступает только добровольная лесная сертификация.

Требование сохранения малонарушенных лесов закреплено в действующем стандарте нашей системы. Отмечу, что в разработке и согласовании этого стандарта, в том числе принимал участие и Гринпис России. Стандарт говорит, что рубки в малонарушенных лесах допускаются только в тех случаях, если их полное прекращение вызовет серьезные социальные проблемы. Ведь нередко лесозаготовки в них являются единственным источником дохода для жителей лесных поселков.
В аренде сертифицированных по схеме FSC российских компаний в настоящее время находится около 3,5 млн га малонарушенных лесов (это 8% от всей площади сертифицированных FSC лесов), из них около 1 млн га добровольно сохраняется держателями сертификатов. То есть, сертифицированные компании уже сейчас сохраняют около трети малонарушенных лесов в своей аренде. В свое время наш офис приложил очень серьезные усилия к тому, чтобы улучшить сохранение малонарушенных лесов в России в рамках FSC, и эти усилия не прошли даром.

Можно ли в рамках сертификации сохранить больше малонарушенных лесов? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть, как действует добровольная лесная сертификация. Продавец сертифицированной продукции должен получать ощутимые выгоды от сертификации. В частности, сертификат FSC позволяет выходить на выгодные экологически чувствительные рынки, заключать долгосрочные контракты, улучшать деловой имидж продавца. Т.е. прибыль от сертификации должна быть выше, чем экономические потери от ограничений заготовки древесины в малонарушенных лесах. Как только эти потери начнут превышать выгоду от сертификации, арендатор может перейти в менее требовательную систему или вообще выйти из поля сертификации. Это позволит ему вести заготовки в малонарушенных лесах, которые до этого он сохранял, с минимальными ограничениями либо вообще без ограничений, оставаясь лишь в рамках законодательства.

Таким образом, чтобы сохранить больше малонарушенных лесов, необходимо повысить привлекательность сертификации, увеличить ее ценность на рынке. Тогда можно будет требовать усиления сохранения малонарушенных лесов в рамках сертификации.
А как действует Гринпис? К сожалению, усилия Гринпис направлены скорее в противоположную сторону – в сторону ухудшения имиджа сертификации в глазах потребителей. Более того, в своих призывах Гринпис смешивает разные системы сертификации, одна из которых, как показано выше, реально способствует сохранению хотя бы части малонарушенных лесов уже сейчас (FSC), с другими, в рамках которых эти леса можно рубить с минимальными ограничениями (в России это PEFC). Известно, что помимо прочих отличий, PEFC не требует сохранения лесов высокой природоохранной ценности, включая малонарушенные леса, в той степени, в которой этого требует FSC. Таким образом, призывы к большему сохранению малонарушенных лесов без усилий по продвижению сертификации FSC на рынке не дадут нужного эффекта.

Что же происходит сейчас, в том числе в результате действий Гринпис? В этом году произошел резкий рост площадей лесов, сертифицированных по схеме PEFC в России (с 700 т. га до 11 млн га). Этот прирост практически полностью произошел за счет держателей сертификатов FSC, имеющих в аренде МЛТ. То есть, компании «подстраховались», и теперь в любой момент смогут отказаться от сертификатов FSC в пользу PEFC, либо вообще прекратить сертифицировать свои лесные участки. Как показано выше, малонарушенные леса от этого только пострадают.

А как еще можно сохранить малонарушенные леса? Конечно, возможно создание на их территориях ООПТ различного уровня, однако этот путь очень сложен и, как правило, занимает годы. Успешных примеров создания ООПТ в малонарушенных лесах в России, к сожалению, единицы, и за ними стоят многолетние усилия экологических организаций, таких как WWF и другие. Надеемся, что нормативы лесного хозяйства в обозримом будущем позволят придавать малонарушенным лесам статус лесов наследия, однако этот механизм еще не заработал, и сейчас рано давать оценки его эффективности.

Итак, на сегодняшний день сертификация FSC является наиболее эффективным способом сохранения малонарушенных лесов, несмотря на всю ее критику и имеющиеся серьезные недостатки, которые мы не отрицаем. Но это означает, что в целях сохранения малонарушенных лесов надо вкладывать как можно больше сил в развитие FSC, в ее улучшение и продвижение на рынке. В рамках более сильной и более продвинутой системы можно будет увеличивать требования и улучшать контроль их выполнения. К слову, в рамках FSC ведется целенаправленная работа по созданию дополнительных возможностей сохранения ценных лесов, в частности, это сертификация экосистемных услуг, и есть шанс, что и в России эти возможности окажутся востребованными. Офис FSC тоже будет этому активно способствовать, параллельно с уточнением требований к сохранению малонарушенных лесов в будущем стандарте, а так же с поддержкой таких инициатив, как создание ООПТ и лесов наследия в России.

И у нас в итоге остается один-единственный вопрос: а чего же добивается Гринпис своими кампаниями, направленными, в том числе на дискредитацию FSC? Где реальные, действенные альтернативы? К сожалению, никакого ответа на этот вопрос в коммуникациях Гринпис не содержится…